– Какое?

– Передайте вот что: человек, который сбил Мейсона Радски, знал, что тот вышел из состязания за обладание наследством Салли Феннинг.

Джек встал, словно решил, что это поможет ему думать.

– Вы хотите сказать, что это было преднамеренное убийство?

– Безусловно. Никто на тормоза не давил, так что полиция не обнаружит никаких тормозных следов.

– Кто его убил?

– Как я уже сказал, это сделал человек, знавший, что Мейсон Радски принял предложение Джерри Коллетти.

– Вы имеете в виду двести пятьдесят кусков?

– Повторяю: Мейсон Радски был убит человеком, который знал, что тот уже не участвует в гонке за сорока шестью миллионами Салли Феннинг.

– Не понимаю. Если он знал это, что же послужило мотивом убийства?

– Я хочу, чтобы именно это поняли все. В особенности вы, поскольку ходят слухи, что на вашего клиента тоже давят, убеждая отказаться от наследства.

– Уверен, такое давление испытывают все. Таковы правила, по которым ведется эта игра.

– Ну так больше она так вестись не будет, – сказал собеседник, и его измененный голос чуть не сорвался.

– Салли задумала ее именно так. Либо вы выигрываете, пережив остальных, либо вынуждаете остальных отказаться от наследства и остаться в живых.

– Мне плевать, как она все спланировала. Вы, идиоты, возможно, думаете, что можете выиграть в этом состязании таким путем, но пусть смерть Радски послужит вам ясным и четким сигналом. Есть лишь один человек, который получит деньги и лишь один выйдет из игры живым.

– Так вы говорите, что больше никто не откажется от наследства?

– Совершенно точно, никто.

– В таком случае что это? – спросил Джек. – Драка со смертельным исходом?

– Теперь это стало делом личным. Новая игра в мяч. Моя игра.

– Что дает вам право менять правила?

– Подойдите к своему почтовому ящику.

Джек прошел через весь дом, держа телефон возле уха. Его почтовый ящик висел на внешней стороне стены у входной двери. Он открыл дверь и вышел на веранду, внимательно оглядев двор и противоположную сторону улицы, чтобы проверить, не подсматривает ли за ним кто-нибудь.

– Я здесь, – сообщил он.

– Загляните в ящик.

Джек протянул руку к крышке и кончиками пальцев поднял ее, думая, уж не высунется ли оттуда змея или не выскочит крыса. Крышка открылась. В ящике лежал конверт.

– Что это такое? – спросил Джек у собеседника.

– Вскройте его.

Конверт не был заклеен. Джек открыл клапан. Внутри оказался золотой медальон в форме сердца.

– Красивый, – одобрил он. – Но, судя по вашему голосу, вы не из тех, кто мне нравится.

– Он принадлежал Салли Феннинг, умник хренов.

Джек вдруг почувствовал, что ему не стоило шутить.

– Как он у вас оказался?

– Загляните внутрь, – ответил голос.

На золотом сердечке была защелка. Джек открыл ее, как книгу. Внутри медальона оказалась фотография маленькой девочки. Джек видел много фотографий Кэтрин, поэтому узнал четырехлетнюю дочь Салли.

У него подступил комок к горлу, но он справился с собой.

– Он был на Салли, когда вы застрелили ее?

– Я никогда не говорил, что застрелил ее.

– Был ли он на Салли в день ее смерти?

– Нет, – ответил голос. – Это невозможно.

– Тогда как он попал к вам?

Телефон молчал. Вдали сверкнула молния, и в телефоне послышался треск. Наконец незнакомец ответил:

– Он был на Салли в ту ночь, когда я всадил ей нож между ребер и утопил ее малолетнюю принцессу.

Джек услышал щелчок, после чего последовала серия сигналов «можно набирать». Некоторое время Джек оставался неподвижным, но очередной удар грома заставил его действовать. Он положил трубку, поспешил в дом, закрыл дверь на ключ и на дополнительный, «мертвый», засов.

44

На следующее утро Джек был первым в очереди желающих поговорить с детективом Ларсеном.

Он позвонил ему сразу же после разговора с человеком с измененным голосом. Ему было жаль, что он не записал его на магнитную ленту, но полиции она все равно ничего не дала бы, поскольку во Флориде существовал запрет на звукозапись без ордера или согласия абонента. Джек повторил разговор настолько точно, насколько сам запомнил его, а когда речь зашла о медальоне, его память напрочь отключилась. Он был чрезвычайно любезен с полицией и попросил взамен лишь одну услугу. В 9.30 утра Джек снова оказался в офисе Ларсена, чтобы эту услугу получить.

– Мы считаем, что он настоящий, – сообщил Ларсен.

Джеку предложили сесть на неудобный дубовый стул у заваленного бумагами металлического стола со стороны, предназначенной для посетителей.

– Он принадлежал Салли?

– Когда дочь Салли была убита, Салли сообщила только об одной пропаже: золотом медальоне в форме сердца, который она носила на шее.

– А что, если это дубликат?

– Едва ли. Согласно записи в деле, Салли сообщила, что в нем было четырнадцать карат и что купила она его в ювелирном магазине «Летам Кастам», который находится в центре города в здании «Сиболд». Мы поговорили с хозяином магазина сегодня рано утром. В медальоне действительно четырнадцать карат, и хозяин уверен, что это его изделие.

– Значит, у моего собеседника был лишь один способ получить его.

– Скорее всего.

– О'кей, спасибо за информацию.

– Нет, спасибо вам, Джек. Я в самом деле высоко ценю то, что вы сообщили нам полученную вами информацию. Когда вы отказали мне в интервью с вашим клиентом после того, как я сообщил вам кое-что о книге Дейрдре Мидоуз, я уж начал подумывать, что вы меня совсем разлюбили. Но теперь мы квиты. Конечно, сейчас я хорошо понимаю, почему вы не хотели, чтобы я поговорил с Татумом. Сегодняшняя утренняя газета и прочее.

– Газета?

– Первая страница в «Трибюн», ну, вы же знаете.

У детектива зазвонил телефон, он проворчал, извинился и ответил.

«Первая страница?» – размышлял про себя Джек. Ларсен углубился в какую-то межведомственную конфронтацию, которая Джека совершенно не интересовала. Он поймал взгляд детектива, но тот лишь пожал плечами и продолжал что-то горячо доказывать по телефону, употребив слово, которое начинается с букв «Ё» или «Е», в форме существительного, глагола, прилагательного и наречия в одном предложении: это было лексическим подтверждением его статуса – статуса ветерана правоохранительных органов.

Джек хотел поскорее увидеть газету, и он не был расположен слушать до конца бессмысленную перебранку Ларсена. Он слегка махнул рукой и тихо вышел из кабинета детектива. Чтобы не подумали, будто он убежал, Джек не спеша прошел к выходу и остановился у газетного киоска рядом с полицейским участком.

«Майами трибюн» лежала прямо перед ним и лезла в глаза кричащим заголовком статьи, занявшей половину полосы: «Жертва по делу об убийстве миллионерши встречалась с наемным убийцей». Джек купил газету, сел на скамейку и впился глазами в статью.

Этот заголовок, набранный обычным шрифтом, был хорошо заметен. А мораль статьи была еще хуже: «Наемный убийца – наследник состояния в сорок шесть миллионов».

Джек едва верил тому, что видели его глаза. Статья рассказывала обо всем том, о чем они говорили с Татумом: о его встрече с Салли в баре «Спаркис», о ее желании умереть. О том, что Татум посоветовал Салли найти кого-то, кто согласился бы убить ее. И уж конечно, там было много слов, посвященных не главной теме, а последним событиям, связанным с делом об убийстве, например, вынесению запретительного судебного приказа в отношении Татума за его предполагаемое нападение на Джерри Коллетти. В конце читателю предлагалось обратить внимание на отдельную статью, посвященную вчерашнему убийству Мейсона Радски, которого сбила машина, скрывшаяся с места преступления.

Впрочем, об одном факте статья даже не упоминала – о том, что Татум отказался от предложенной ему работы.

Милый непредвзятый журналистский подход Дейрдре.

Джек сунул газету в портфель, взял мобильник и набрал номер Дейрдре в редакции «Трибюн». Через две-три минуты он услышал ее голос.